Что же вы тогда не стали обвинять черномазого? Неужели ничего не могли придумать? Если его политическое будущее зависело от того, накачает ли он страну ее деньгами, и если вчера вечером она вдруг сказала ему, что, мол, все, парень, приехали, я не развожусь, и денег своих у меня нет, он вполне мог выйти из себя и дать ей сдачи, да еще с избытком. Эти заторможенные типы, холодные с виду, обычно носят в душе вулкан. И когда фасад рушится, они взрываются. Да, это и впрямь мог быть он.
Данамато удивленно уставился на него. Иисусе, проговорил он, вы это серьезно, что ли? Так уж получается, что, коль скоро это правда, стало быть, убийство дело рук когото из остальных. А это, в свою очередь, означает, что одно из моих предположений верно.
А вот этого я и сам не знаю. Данамато уставился на него стальным взглядом. У меня один вопрос, сказал он.
Если он услышит его от вас, то полезет на стену, и мы ничего из него не вытянем. Вопрос весьма щекотливый, проговорил он. Не пугайтесь, никто не станет вас душить. Но нам нужен честный ответ на этот вопрос. Челм замолчал, закашлялся и прочистил горло.
Я вас не застрелю. Челм принялся качать головой взадвперед, как на сеансе гипноза. Этого не было, выдохнул он. Мы хотели сделать это, как люди, как заведено! Быть честными и сделать все, как полагается, только после женитьбы! Уберите это, велел он, и поместите обратно в коробочку для бабочек. Мне и впрямь жаль, что это происходит при подобных обстоятельствах.
Надеюсь, несмотря ни на что, держитесь молодцом? Разве вы не думаете, что убийство дело его рук? Он же угрожал ей за обеденным столом. Я там был, а вас не было. Он не угрожал, а кочевряжился. Данамато насупил брови и исподлобья посмотрел на него. Милфорд покачал головой, пожал плечами, небрежно развел руками. А может, это вы. Милфорд улыбнулся вялой снисходительной улыбкой.